Cуровый только с виду. Сентиментальный философ и знаток перуанской папайи

«Каждый должен изумляться жизни и верить в мечты»

            Несмотря на внешнюю брутальность, на производимое им впечатление воплощенной надежности, уверенности в себе, готовности невозмутимо справиться с любой жизненной коллизией, Буффон эмоционален, романтичен и даже сентиментален. Периоды отчаяния и уныния настигали и его. Так, он признается в сильнейшей депрессии, которую перенес в начале 2000-х, вскоре после перехода в «Ювентус». Для него вдруг все потеряло смысл, и порой охватывала непонятная паника. Пришлось даже обращаться за помощью к психотерапевту. «Я был доволен жизнью и футболом, мир лежал около моих ног. Однако депрессией страдают тысячи людей, независимо от того, есть ли у вас деньги и известность, — пишет он в своей книге. — Неудовлетворённость в партнёре, невыигранная Лига чемпионов или работа, которая вам не нравится, а только угнетает вас. Это тяжёлые моменты. Люди, поклонники — им всё равно, как вы себя чувствуете. Они видят в футболистах идолов и, как правило, не интересуются, как у вас дела. Очень легко стать рабом своего имиджа».

            Непросто пережил он и ряд ситуаций, возникших по вине его собственного легкомыслия. Например, когда вскрылась история с покупкой им аттестата юридического колледжа. Скандал был, конечно, непомерно раздут средствами массовой информации, но сам факт, к сожалению, имел место. Ставшие известными футболистами простые итальянские мальчишки часто прибегают к такого рода жульничеству, поскольку в свое время из-за занятий футболом жертвовали образованием. А позже, став обеспеченными, «исправляют» этот пробел наиболее доступным способом. Джанлуиджи особенно переживал за родителей, которые вынуждены были читать о нем всякие гадости.  «...Я жалею, что купил диплом, а не заработал его на поле. Пардон, за партой. Это было самой большой ошибкой в моей жизни, родные не могли поверить. Я беру на себя всю ответственность, абсолютно не собираюсь сбрасывать ее на человека, который сказал мне: „Если хочешь, сделаем тебе диплом“. Обвиняли Буффона и в нацистских взглядах из-за девиза на его майке, который оказался схож с цитатой из наследия Муссолини, и из-за выбранного им 88-го номера на футболке, в котором также нашли некие отголоски фашистской эпохи. По поводу чего Буффон, после того, как его вынудили принести извинения и изменить номер, сокрушался: очень жалею, что проявил слабость, признав вину, которой не было. И саркастически добавил: „Я взял 77-й. Предварительно тщательно изучив архивы – возможно, он означал что-то для тех, кто выращивает папайю в Перу“.

            Сегодня, впрочем, главные переживания Буффона связаны, как и положено уже солидному отцу семейства, с детьми, которых у него трое и все — мальчишки. Когда родился первенец, Буффон написал: „Луис Томас — моя награда. Самое важное, что есть в моей жизни. Я хочу передать ему ценности, с которыми рос сам, все знания, которые получил от своих родителей. Надеюсь, он будет ошибаться меньше, чем я. Хотя и считаю, что человек должен преодолеть трудности, чтобы действительно повзрослеть. Хочу, чтобы он был счастлив, чтобы умел защищать свои идеалы, чтобы каждое утро просыпался с верой в свои убеждения“. Теперь, когда добавились Дэвид Ли и Леопольдо Маттия, Джанлуиджи признается, что боится в этой жизни только за своих детей. „О них я думаю, когда просыпаюсь посреди ночи. Я переживаю, что могу их разочаровать или подать им, пусть и ненароком, плохой пример. ...Я много играю со своими детьми. Могу, конечно, вести себя, как придурок, но стараюсь обратить их внимание на важные вещи. На то, как нужно вести себя с друзьями и взрослыми. Как воспринимать школу и город. Дети — часть меня, но они — личности“.

            Поэтому ничего удивительного, что Буффон хочет, чтобы счастье длилось 24 часа в сутки. „Таков мой проект, — заявляет он, — и я не вижу в нем ничего плохого. Путь к счастью не такой простой как кажется — он пролегает через страдания и жертвы. Хорошо, когда есть человек, который разделяет с тобой эту дорогу. Я сейчас прозвучу, как трехлетний ребенок, но я уверен, что каждый должен изумляться жизни и верить в мечты. Без этого не существует ничего“. Идея счастья для Джанлуиджи построена на внутреннем спокойствии, которое ему дарят его отношения с окружающим миром — как друга, как сына, как отца, как брата, как футболиста. „Что еще может помочь? Обязательно нужно находить время для книг и интересных статей — к этому я, к сожалению, пришел поздно. Например, мне действительно нравится изучать историю, это истинное удовольствие“. Когда ты понимаешь, сколько нового тебе дает мировая культура, то можешь излечить любую душевную рану, убежден Буффон. Иногда я завидую тем, говорит он, у кого есть время побыть с собой наедине. „Одиночество — это еще один способ познать себя. Когда ты говоришь с собой, то задаешь вопросы, которые интересуют только тебя, общаешься с вечностью. Потому я часто спрашиваю себя, для чего существуют люди, поступил ли я правильно или ошибся. ...За всеми проблемами я вижу невероятную красоту мира. Каждого дерева, каждого листка, каждой реки. Нам все это досталось по наследству, и мы обязаны сохранить то, что нам доверено“.

            Рассуждая о столь глубоких вещах, Буффон в то же время не чужд иронии в отношении самого себя: „Я странный 40-летний мужчина, который все еще играет и думает, что ему 20, а мечтаний и амбиций у него больше, чем у мальчишки“. Но он все еще не утолил свою жажду борьбы и побед. Например, он до сих пор не реализовал мечту забить хотя бы один гол с игры, как делал это когда-то, еще не будучи вратарем.  „Мне нравилось играть впереди, нравилось забивать, как всем детям на свете. <…> Я был хорош в середине поля, но если бы я продолжил, боюсь, я не сделал бы той карьеры, которая мне удалась на позиции вратаря“. Он объявил о прекращении выступлений за сборную, но никто не сомневается, что еслу будет надо, Буффон вновь займет в ней свое место. Потому что честь родины для него не просто слова. „Я могу жаловаться на страну, как ее гражданин, но ни разу не было такого, чтобы я не испытывал гордость, понимая, что я — итальянец. Я верю в эту нацию, я — ее часть. Невозможно не любить Италию, ведь несмотря на то, что нас совсем немного, мы сделали столько всего прекрасного: в искусстве, в культуре, в спорте. Мы — особый народ, но, к сожалению, больше не осознаем это. ...Мы итальянцы, мы всегда возрождаемся.  ...Для меня возвращение в Италию — это всегда возвращение домой. Нет другого места на Земле, где я чувствовал бы себя так же умиротворенно. Я физически ощущаю необходимость находиться здесь, рядом со своими корнями“.

            Буффон, конечно понимает, что конец карьеры близок как никогда. Но пропускать гол даже от времени не собирается. „Я буду защищать ворота до тех пор, пока мои ноги, голова и сердце позволят мне это делать. ...Я Буффон, и это то, кем я хочу быть до последней минуты. И когда я перестану быть собой, я уйду“.